В конце октября в Ханты-Мансийске прошли два масштабных мероприятия: III Международный конгресс традиционной художественной культуры и празднование 30-летия этнографического музея под открытым небом «Торум Маа».

В них приняла участие Эстер Рутткаи-Миклиан — директор Дома-музея им. Антала Регули и Дома народного творчества города Зирц (Венгрия). В первый раз она побывала в Ханты-Мансийске 27 лет назад в составе экспедиции по изучению обско-угорской культуры. И именно тогда в «Торум Маа» впервые увидела вживую образцы хантыйской культуры. «Сейчас Ханты-Мансийск не узнаешь, а «Торум Маа» вечный: как был в 1990-м году, так и стоит», — сказала она.

Эстер много лет изучает шурышкарский диалект хантыйского языка, в совершенстве говорит на сынском говоре, знает и русский языке. Сначала она ездила в экспедиции на Ямал на три месяца, полгода. Потом там вышла замуж за ханты Аркадия Лонгортова, прожив пять лет на Севере, уже с семьей вернулась в Венгрию. На одном из мероприятий она рассказала Реональде Ользиной о своей работе, венгерских музеях, предстоящем юбилее лингвиста и этнографа Антала Ругули и многом другом.

Р.О. Что самое тяжелое было в жизни на Ямале?

Э.Р-М. Ханты не понимают моих шуток. Я думала, что скажу хорошую шутку по-хантыйски, но ханты не смеялись. Это было тяжело. Они не понимали мой юмор. У нас, венгров, чувство юмора вообще другое.

Р.О. В бытовом плане, что тяжело было переносить?

Э.Р-М. Летом — комары, зимой — холода. Я заметила, когда там была осенью, и постепенно шло к зиме, легче было адаптироваться. Например, если бы сейчас в Ханты-Мансийске было -15-20°, мне было бы уже очень холодно. Потому что в Венгрии теплее.

Р.О. Ваша дочь полуханты. Знает ли она хантыйский язык?

Э.Р-М. Дочери Эмме 12 лет, учится в шестом классе. Она хорошо понимает по-хантыйски, но говорит не очень хорошо. Хотя мы с отцом говорим по-хантыйски, с ней я, конечно, говорю по-венгерски. Она слушает хантыйскую речь каждый день, но ей нужно говорить с отцом.

Р.О. С XIX века венгры занимаются научным исследованием обско-угорской культуры и языков. Помимо фольклорного материала они увозили на родину и предметы материальной культуры. Где они хранятся?

Э.Р-М. В Венгрии три музея занимаются финно-угорской этнографией и хранят предметы культуры этих народов. Это Этнографический музей в Будапеште, Финно-угорский этнографический парк города Залаэгерсег и Дом-музей им. Антала Регули в городе Зирц. Этнографический музей собрал большую коллекцию — около пяти тысяч финно-угорских экспонатов. Национальный музей Венгрии основали в 1872 году и там открылся отдел этнографии. Ее основой была коллекция Антала Регули, из этого отдела потом формировался Этнографический музей. Он в 1843-1845 годах ездил в Западную Сибирь и привез 92 экспоната. Среди них есть женские платья и суконный халат южных ханты, нарасъюх и т.д. Из привезенных им предметов многие съела моль, осталось около сорока. 150 лет прошло, что поделать? Но там до наших дней собран огромный и богатый фонд.

Другой музей — это очень красивый венгерский музей под открытым небом «Гёчей» (город Залаэгерсег), он был основан 1968 году. А финно-угорский этнографический парк там открылся в 1996 году. Его целью было показать дома финно-угорских народов. Построили хантыйский и мансийский дома с лабазами, марийцы, финны приезжали и свои дома поставили. Концепция была хорошая, фонд большой, почти пятьсот предметов в домах. Но нелегко сохранить бревенчатые дома в другом климате. Теперь здания в плохом состоянии и невозможно посещать эту часть музея. Музей получил грант, чтобы сделать ремонт в венгерской части и есть план по ремонту финно-угорского участка. Есть идея сохранить марийский дом с хозяйственными постройками, а внутри сделать выставку с хантыйскими и мансийскими экспонатами.

Третий музей с финно-угорской тематикой — это Дом-музей им. Антала Регули и Дом народного творчества. Он расположен в старом доме, считается, что там родился Антал Регули. Это здание находится под охраной как объект архитектуры. С 2011 года я стала там работать и начала делать ремонт, чтобы привести дом в порядок. Фонд у нас маленький, потому что раньше музей не был краеведческим и там не организовывали выставки по Регули.

В Доме народного творчества рукоделия и ремесла — очень важная тематика. Внизу здания расположены мастерские: гончарные, кузнечные, по ткачеству и работе с деревом. Там же фигурные пряники делают. Мечтаю о том, что станем и хантыйские рубашки в мастерской шить. Иногда занимаемся рукоделием, на занятиях с девочками и бабушками шьем хантыйские орнаменты и делаем бисерные поделки. У нас есть кружок финской культуры «Наши финны» — это общество друзей Финляндии. Проводим праздник Калевала. Когда праздновали столетие свободной Финляндии, читали вслух перевод Калевалы на венгерский язык. Сделали спектакль по этому эпосу. Финны тоже любят готовить, они приготовили финские блюда.

Наш музей основан в 1992 году как муниципальное учреждение. Первую выставку о Регули сделали в 1996 году, переоформили в 2013 и 2016 годах. Предметы на выставки я брала из Этнографического музея Будапешта и музея города Залаэгерсег, копии рукописей из архива Венгерской Академии наук. Постоянная выставка теперь под названием «Путешествие в неизвестное». Там находятся саамская и финская одежда, копии стрел, которые привез Регули, сети, черновики ученого и фотография его карты.

Р.О. Я знаю, что вы каждой весной во дворе музея ставите чум. Для меня это кусочек хантыйской жизни в центре Европы.

Э.Р-М. Мы на всяких исторических площадках ставим чум. Получается интересно. Мы живем в маленьком городе, музей расположен в доме, которому в прошлом году было 250 лет. Это памятник архитектуры, датой строительства считается 1766 год. Это эпоха барокко. Мы находимся на главной площади, на другой стороне стоит Цистерцианское аббатство, где юристом был отец Антала Регули. И рядом в нашем огороде ставим чум, я рассказываю о хантыйской и мансийской культуре.

Р.О. Он не смотрится странно в окружении архитектуры в стиле барокко?

Э.Р-М. Нет. Мы же во дворе отдельно находимся. Чум — это большой успех для музея. Впервые его поставили перед началом ремонта, когда в здании музея было холодно, сыро и невозможно было проводить занятия. У нас был проект со школами, для них я придумала «Кочующий музей». Раз состояние музея было не такое хорошее, пусть посетители придут не к нам, а мы к ним будем приходить с чумом. До сих пор делаем так, когда есть возможность, берем чум, игрушки, хантыйские предметы и платья для девочек, чтобы можно было их надеть и сфотографироваться, посидеть в чуме. Я люблю одевать девчонок в эти платья, они рады носить эту одежду.

В прошлом году культурная столица финно-угорского мира была в Веспреме и Искасентдьёрд. Выездной чум ставили в обеих столицах, когда проходил там был праздник. В Искасентдьёрдь чум стоял перед администрацией, а в Веспреме перед старой крепостью. Чум же видно издалека, сразу заметишь, что что-то там происходит.

Наш чум сделан из венгерского брезента и жердей. Выкройку я сделала не очень правильно, поэтому он высокий и немного узкий. В Ханты-Мансийске я вижу всякие чумы, мой хоть похожий. У нас, по-моему, это получается хорошо и людям интересно. Муж Аркадий сделал маленький хантыйский столик, сундук, скамью и можно посидеть. Есть деревянная чаша, доски для пола, полог сшили. Конечно, посетители, увидев чум, сразу говорят: «Давайте, к индейцам зайдем». И я им рассказываю, в чем разница между ханты, манси и индейцами.

Для нас очень важно, что к нам приезжают удмурты, коми и ханты, которые учатся в Венгрии. Они говорят прекрасно по-венгерски. Студенты финно-угры со смартфонами и говорящие по-венгерски — общаться с ними просто золото. Удмурты перепечи стряпают, без них они не могут жить. Мы тоже теперь уже не можем. Венгры не знали, что финно-угорские народы до сих пор живут и у них живые культуры. Сейчас они видят, что правда эти народы есть и говорят на финно-угорских языках. Однажды к нам из Финно-угорского культурного центра Сыктывкара приезжали коми с выставкой, из Ямала были Валентин Вальгамов, Галина Попова и Эрнст Артанзеев. Из Ханты-Мансийского округа приезжали Раиса Бардина, Людмила Каюкова и Виталий Сигильетов.

Р.О. Хочу вернуться к личности А. Регули. Он во время путешествия по Сибири сделал несколько гипсовых бюстов манси. Они сохранились?

Э.Р-М. Там был конфликт, мансийские женщины сказали, что он крадет их головы. Испугались. Когда он приехал в следующую деревню, его манси уже ждали с ножами. В Венгрию привез два черепа, не он выкопал, ему подарили русские. Исследователь угорских языков Анна Вандор случайно в рукописях других ученых нашла таблицу Регули с антропологическими измерениями манси — восьми или девяти человек. Про это она написала интересную статью.

Регули записал много фольклорного материала, а его личных записей или комментариев немного. Только письма. Рано умер, в 1858 году. Он не тратил время, чтобы перевести или комментировать свои записи на хантыйском и мансийском языках. Поэтому никто ничего не понял. Через тридцать лет после его смерти по следам Регули приезжали другие венгерские ученые. С Бернатом Мункачи ездил этнограф Карол Папаи к восточным ханты, манси и в Обдорск. Мункачи приехал к манси, брал рукописи Регули и сидел с ними, чтобы понять его записи. Он тоже собрал фольклорный материал и экспонаты, они теперь в Этнографическом музее Будапешта. Позже в 1898 году Йожеф Папаи обрабатывал хантыйский материал. В те же времена к восточным ханты ездил в экспедицию этнограф Янош Янко. Как У.Т. Сирелиус, он изучал первобытную материальную культуру, по рыболовству и охоте собирал предметы.

До Октябрьской революции нашим ученым разрешали ездить в Сибирь, после революции из Европы невозможно было попасть туда на полевую работу. Поэтому у нас большой перерыв в коллекциях музеев по обско-угорской тематике. Лишь Ева Шмидт в 1970-1980-е годы ездила в Тугияны, собирала фольклорный материал и делала фотографии. Экспонаты она не привозила, в те годы Этнографическому музею Юван Шесталов, ученые ханты и манси, которые приезжали в Венгрию, дарили хантыйские и мансийские вещи. И только с начала 1990-х годов венгры снова стали приезжать на Север в экспедиции.