Недавно, накануне Дня науки, мы побеседовали с молодым учёным, нашим земляком, уроженцем деревни Пугъюг Нижневартовского района Виталием Сигильетовым. Сейчас он живёт в столице Венгрии, городе Будапеште, занимается изучением финно-угорских языков и, в частности, исследует родной для него ваховский диалект хантыйского языка. 

Детство                           

– Я родился 10 декабря 1993 года. Примечательно, что в этот же день, только в 1930 году, был образован Остяко-Вогульский национальный округ. Совпадение ли это? Не знаю. Но, может, судьба ещё с той поры предопределила моё место в жизни? 

Детство прошло в деревне Пугъюг, которой уже нет на карте, но благодарная память о ней и её жителях осталась в моей душе.  «Пуӽ йуӽ пуӽәл» – так правильно звучит её название на  языке ваховских ханты. Дословно  переводится как «деревня стрелочного дерева».  В её окрестностях коренные жители добывали древесину, из которой  когда-то изготавливали охотничьи стрелы.

В те годы в деревне проживало около 30 человек, в основном, ханты, но были и приезжие. Жители Пугъюга трудились на местной пилораме. Благодаря ей в деревне были построены деревянные дома. Работали почта и маленькая дизельная электростанция, дававшая свет лишь на  несколько часов в день.

Все  родственники вели традиционный образ жизни. Они брали меня, когда немного  подрос, с собой в лес. Летом много  времени мы проводили  на просторах реки Вах, её заводях и притоках. Я и сейчас помню места, где делали остановки: Быстрая протока, Оленьи юрты, Пасол…

Угодья нашего рода располагались на реке Пёх-пасол,  недалеко от  вахтового посёлка Белорусский. Там и сейчас живёт моя тётя Полина Фаваризова (Сигильетова), имя её известно в Нижневартовском районе. С весны и до наступления первых холодов мы жили на стойбище близ местечка Кылсымнир. Здесь со своей семьёй жил мой дедушка Прохор Сигильетов. С нами, малышами, старожилы  делились лесными легендами. Хорошо помню первые хантыйские слова, услышанные  в раннем детстве: йуӽ (дерево), вәӽ (железо), ӄат (дом), ӄул (рыба), а также счёт от одного до десяти.

Загадка фамилии

Существует семейная легенда, что  фамилия Сигильетовых  издавна  принадлежала роду Шестиногого лося: его корни  уходят к двум соседним народам – селькупам и  кетам. У нас, у народа ханты, живущего по берегам реки Вах, с ними много общего в мировоззрении и бытовой культуре. Существует даже версия, что генетически мы близки, в пользу этой гипотезы  говорят  факты, доказывающие, что предки нынешних восточных ханты пришли в долину реки Вах со стороны  Енисея.

Родная речь

Ею владеют хантыйские семьи, живущие на стойбищах. По-хантыйски говорил мой отец Юрий Прохорович Сигильетов, а вот мама Лиана Халитовна Латыпова языка не знала. Я воспитывался, в основном, у родственников по отцовской линии. Большое влияние оказали на меня сёстры отца, тёти Римма, Валентина и  Полина. Они владели хантыйской речью и меня научили языку. Мои родственники из родов Проломкиных, Чуминых, Натускиных также разговаривают между собой на ваховском диалекте. Но у многих моих соплеменников общение происходит на бытовом уровне, а вот родного письма они не знают. Никто не учил их этому – ни дома, ни в школе.

Когда уже стал  подростком, я заметил: есть темы, которые мне ещё  рано знать. Обычно это касалось разговоров о медведе, жизни и смерти родственников. В годы студенчества, когда останавливался в Ларьяке и Охтеурье, я записал на диктофон несколько таких «мужских» историй: ими делились люди старшего поколения, которые много  времени проводили в лесу, в основном, охотники и рыболовы.

Разные это были истории, часто в них пересказывались известные мне легенды. Но именно тогда я понял: в душе у коренных жителей сокрыт  очень глубокий слой традиционной культуры – их судьбы  тесно переплетены с миром духов, культом природы и даже медведя.

Моя учёба

В деревне не было школы, поэтому родители стояли перед выбором: отправить меня в Ларьяк, где при местной  школе действовал интернат, или в Нижневартовск. Решили отправить в город, в школу №2. Все 11 лет учёбы в Нижневартовске  я жил и воспитывался  в семьях тётушек по линии отца. В старших классах стал задумываться о будущей профессии. Как-то по окружному телеканалу увидел интервью с преподавателем  факультета  обско-угорской филологии Югорского государственного университета Диной Васильевной Герасимовой. «Там и буду учиться!» – подумал я. Но ко времени моего поступления в ВУЗ выяснилось, что факультет закрыли. В приёмной комиссии, посмотрев мои оценки, предложили выбрать другое направление – «Экология и природопользование».

В первые же дни учёбы в ЮГУ я разыскал Дину Васильевну Герасимову. Войдя к ней в кабинет, сразу выпалил: «Я вас по телевизору видел, хочу хантыйский язык учить!» Так Дина Васильевна стала моим наставником, помогая при этом во всех вопросах, связанных с обучением и социализацией в столице Югры. Благодаря ей я позднее участвовал в научно-практических конференциях, проходивших в Республике Коми, а также в Венгрии. Дина Васильевна познакомила меня с ведущими исследователями хантыйского языка и культуры: Евдокией Нёмысовой, Надеждой и Татьяной Молдановыми, Валентиной  Соловар. Их имена известны не только в округе, но и далеко за его пределами. Самым запоминающимся событием тех лет стала поездка к казымским ханты, которые проводили  обряд под названием «Медвежьи игрища». Его организовал этнограф Тимофей Молданов. В этом обряде я также принял участие. Он стал посвящением в новый для меня этап взрослой жизни.  

К мысли о том, чтобы начать изучение языка и культуры ваховских ханты,  меня привела наша землячка Вера  Паньшина (Кунина). Она хоть и родилась в Корликах, но многие годы живёт в Ханты-Мансийске. Вера Егоровна работала на окружном радио, вела передачи на хантыйском языке. Благодаря ей ханты открывали для себя мир соплеменников, живущих на востоке округа и говорящих на своём особом диалекте. Вера Егоровна  часто приглашала к себе в гости, чтобы была  возможность  поговорить по-хантыйски. Она рассказывала о родственниках, о жизни на стойбище, когда была ещё ребёнком, о правилах хантыйского этикета. Объясняла значение  оберегов, без которых, как она считала,  не обходится генетическая память народа: куклы пәӄы, платочки, монетки. Благодаря такому общению пополнялся мой словарный запас.

Позднее, провожая меня на учёбу в Венгрию, Вера Егоровна дала такое  напутствие: посвятить себя изучению ваховского диалекта и помнить всегда о «родной земле, её ягодах и лесах».

Благодарен я и журналистам окружной газеты «Ханты ясанг», которые помогали мне в трудные периоды студенчества.

Когда в те годы я приезжал на каникулы в свой родной край, то познавать хантыйский язык мне помогали жители Ларьяка. Елена  Прасина, знакомая моих родственников, посодействовала, когда собирал материал во время студенческой практики. Я познакомился с учителем родного языка местной школы Мариной Прасиной. С обеими женщинами  мы теперь переписываемся в Интернете на родном языке. 

Вспоминая о годах учёбы в Ханты-Мансийске, в шутку всегда отмечаю: за те четыре года я стал дипломированным экологом-природопользователем, но с обско-угорским уклоном.

Знаковая встреча

В 2015 году в Югорском государственном университете несколько месяцев читал лекции  языковед из Венгерской Академии Наук Йожеф Атилла Балажи. Свои дисциплины он преподавал на русском языке. Вместе с Диной Васильевной Герасимовой мы попросили его организовать для студентов занятия по венгерскому языку. За те несколько месяцев, что он учил нас, я освоил  венгерский на начальном уровне. По завершении  курса Йожеф порекомендовал меня на обучение в будапештском Институте Балашши по программе, финансируемой Министерством иностранных дел Венгрии.

Здравствуй, Венгрия!

В конце весны 2016 года через международный отдел ЮГУ я подал заявку  на обучение в Венгрии. В сентябре того же года уже сдавал вступительные экзамены на русском и английском языках в Институт Балашши. В группе, в которую был принят, вместе со мной оказались ребята из Удмуртии, Республик Коми и Марий Эл. Они, в отличие от меня,  имели диплом по филологической специальности.

Институт Балашши – это культурно-образовательная организация, главная её задача – распространять и продвигать по всему миру венгерский язык и культуру. После года учёбы в нём я поступил в Будапештский экономический университет.

Образование я получал по направлению «Туризм и гостеприимство». Только такой вариант был возможен для дальнейшей моей учёбы, поскольку имел выданный ещё в Ханты-Мансийске диплом по экологической специальности. Так прошли следующих четыре года. В знании языка в то время я практиковался, работая переводчиком в международном аэропорту Будапешта. Программу самого  университета  я освоил  на 80%, но завершить её помешала пандемия.

В настоящий момент работаю младшим научным сотрудником Центра гуманитарных исследований Института этнографии Венгерской Академии Наук. Не теряю надежды получить образование в области финно-угорской филологии. Стремлюсь к нему ещё с тех пор, когда учился  в Ханты-Мансийске.

Язык народа ханты особенно интересен для венгров. С его помощью они могут описать правенгерский, или праугорский язык, в котором переплетены  корни двух народов. 

Во время учёбы в ЮГУ меня больше занимала грамматика  хантыйского языка и, в частности, морфология и орфография восточных его диалектов (этой темой мы занимались вместе с Евдокией Андреевной Нёмысовой). В Венгрии я поменял сферу научных интересов. В последнее время появились исследования, где языки рассматриваются в контексте культурной антропологии. Возможно, этой темой и буду заниматься.

Внимая предкам

Несмотря на то, что сегодня живу и работаю далеко от малой родины, связи с ней не теряю. Не забываю близких мне людей, а также друзей и знакомых, живущих во всех уголках Югры. Благодаря Интернету общаюсь с родственниками, живущими в городе Нижневартовске и Нижневартовском районе. Главное для меня, чтобы родные и близкие мне люди берегли память нашего народа. Об этом их и прошу.

Михаил Рудаков,

корреспондент газеты «Новости Приобья», Нижневартовский район 

Перевод на хантыйский язык Людмилы Гурьевой

Фото из личного архива Виталия Сигильетова