В марте этого года в этнографическом музее под открытым небом «Торум Маа» состоялось открытие выставки «От экспедиции – к экспозиции». Это уже третья подобная выставка, проводимая музеем. На двух предыдущих в 2014 и 2015 годах экспонировались предметы, привезенные из экспедиций по Березовскому и Сургутскому районам сотрудниками музея А. Хромовой, Н. Краснопеевой, Н. Черняковой (Вынгилевой) и Н. Величко.

В данном случае выставка организована по следам экспедиции в Белоярский район, который совершили сотрудники музея Зоя Лозямова и Александр Матюков. Экспедиция была организована в рамках государственной программы Ханты-Мансийского автономного округа - Югры «Социально-экономическое развитие коренных малочисленных народов Севера Ханты-Мансийского автономного округа-Югры».

Маршрут сотрудников музея пролегал от среднего течения до верховьев реки Казым. Они побывали в тех местах, где родилась и выросла Зоя Никифоровна. Научный интерес Александра Константиновича в поездке был сосредоточен на изучении и сборе знаков хантыйской пиктографии, которая еще сохранилась на Казымской земле, и еще есть люди, которые помнят их значение. Об этой работе они рассказали, комментируя фотографии, снятые в ходе экспедиции, и рассказывая историю привезенных ими экспонатов.

Александр Матюков:

– В районе стойбищ мы обнаружили большие скопления рисунков на деревьях, все это сфотографировано и срисовано. Я зарисовывал, а Зоя Никифоровна фотографировала. Эти фотографии и рисунки сохранены в архиве музея, а по результатам экспедиции написано несколько статей, в которых подытожен опыт изучения пиктографии. Угорская культура изучается около двухсот лет, но фундаментальных работ по угорской протописьменности до сих пор нет. Поэтому было вдвойне интересно совершить эту экспедицию. Старались не только фотографировать и зарисовывать, но и встретиться с носителями культуры, которые живут среди этих знаков и понимают, что они обозначают, и в какой-то мере до сих пор пользуются ими. Встречали и свежие знаки, которые отличались по стилю нанесения, тем не менее, эта та же хантыйская традиция.

Зоя Лозямова:

–  Из экспедиции мы привезли около 120 предметов. Ничего не покупали. Что нашли, то взяли. Некоторые вещи и сегодня бытуют, другие ушли из обихода. Например, колодой для оленей и колоколами для упряжи вожаков оленьего стада еще пользуются. А вот ролики для перевеса ушли из обихода, так как перевес считается запрещенным орудием ловли и уже не используется. Охота на лося самострелами тоже запрещена, кожемялка сейчас тоже не используется.

На нашем родовом бору слопцы еще используются, племянник моего двоюродного брата их настораживает и обновляет. Система слопцов длинная, у их хозяев по три и больше охотничьих троп. У охотника может быть более ста слопцов. Один день он их проверяет с одного конца бора, на другой день с другого. На слопцовых тропах мы тоже с А. Матюковым видели старые тамги и более современные. Например, у семьи Тоголмазовых на затесе была буква т. Надо сказать, нашим консультантом по затесам был Михаил Иванович Тоголмазов.

На некоторых стойбищах люди ушли из жизни, и их дома стоят пустые. Моя родная деревня Помут тоже оказалась неперспективной, домики стоят, а людей нет. Стойбище Тарлиных как большая деревня, там есть гараж, баня, лабазы и другие постройки. Хозяева умерли, но там бывает их сын Павел, поэтому стойбище пока живо. В Помуте Каксины ушли из жизни, их вещи вынесли в сарай. Там в маленьком берестяном кузовочке, закопченном от времени, я нашла записку. Покойный Николай Иванович Каксин работал в оленеводстве, и кто-то ему написал: «Отдай трех быков, отдай двух быков» и прочее. На таких шпаргалках он хранил документацию, самая старая записка датировалась 1949-м годом. В ней написано, что в магазине в кредит они покупали сушку, сахар, чулки и т.д.

Не знаю, Иван Павлович Рандымов ездит на стойбище или нет, сейчас по возрасту он не в состоянии жить в лесу. Там находится его мастерская, раньше он изготавливал лодки-неводники. Он всё может делать. Однажды его собаки погрызли оленей из соседней бригады, поэтому смастерил им рогатины на шею, чтобы они за оленями не угнались.

Привезли из экспедиции очень редкий предмет, в других музеях я его не видела. Ханты его заимствовали у коми, называется «катш канн», делают его из смоляной доски и привязывают к оленьим рогам. Когда они едят ягель, трясут головой и эта доска брякает. Могут туда привязать еще и колокольчик, чтобы лучше отпугивать волков.

У меня с детских лет есть подружка – Кирилл Петрович Молданов. Подружка по поварешке, так я его называла. Он мне однажды подарил черпак с колокольчиками и к нему привязал алюминиевую ложку. Поварешку тоже привезла. Екатерина Кирилловна разрешила взять деревянная чашу, которую она доставала, когда приходили гости, или было пиршество. Она ее очень берегла. Домик бурундука привели. Весной и осенью мы их ловили и в таких домиках держали. Ловить их лучше осенью, в это время маленькие детеныши не кусаются, и зиму могут жить. В детстве с этими домиками мы ехали в интернат, у воспитателей с нашими бурундуками хлопот было хоть отбавляй.

Реональда Ользина